Как и за что меня в первый раз наградили
(из фронтовых былей)
«ОГОНЬ! ГРЯЗЬ! ДЫМ! ОСКОЛКИ! МЕСИВО! ОГОНЬ! АПОКАЛИПСИС СЕГОДНЯ!»
(Цитата из одного сообщения в интернете)
Однажды очутился я «в служебной командировке» в небольшом прибрежном городке, за который уже пару недель шли нудные и скучные бои местного значения. Был городок последним рубежом обороны, но по разным причинам воевали скучно, без накалу…
И вот, как всегда, мне повезло: Как только прибыл на место, супостаты решили, что, мол, хватит бездельничать, после чего, пройдя темной ночью форсированным маршем километров триста (а то и пятьсот — чего мелочиться-то), вражеский мехкорпус оказался ранним утром перед окопами сонных защитников (кстати, там, где я появлялся, затишье заканчивалось — уж очень враг меня не любил, думаю).
Воевать супостат умел (проиграв в свое время войну англичанам, все же потеряли в боевых действиях всего семь тысяч убитыми, на двадцать три тысячи англичан! А во Второй Мировой местная экспедиционная дивизия уничтожила в Европе одиннадцать тысяч немцев, потеряв две тысячи бойцов!). Так что противник с марша прорвал первые линии, вошёл в городок, разогнал, кого надо, пошёл дальше, но тут наши всё же проснулись, стали огрызаться, а так как тоже не лыком были шиты, то дальнейшее продвижение врага временно остановили.
Бой, однако ж, разгорелся уже нешуточный. Слава богу, авиации их не было — тоже по объективным причинам (ох, хорошо летали, гады!). Но вот незадача: у защитников артиллерии не было совершенно.
Имелись в наличии, правда, 82 мм минометы, но производства марта 43 года (не модель, а год выпуска!), из которых по инструкции можно было стрелять один раз в минуту, не чаще (для незнающих — обычно, такой миномет палит 3–6 раз в минуту, а хороший расчет мог, по легендам, до 25 мин выпускать, хотя врать не буду, не очень верится).
Одним словом, да… Из столицы по единственному перепаханному шоссе доставить пушки за те полдня, что местные силы могли еще удержаться, было немыслимо, так что начальство стало ломать голову, над тем, как из положения выходить, так как без артиллерии — это в современном бою не жизнь, а катафалк. И какой-то светлой голове пришла в голову мысль позвать на помощь пару советских эсминцев, барражирующих в свободном полете где-то в акватории неподалеку.
Ну, сказано — сделано. Позвонили, кому надо, приказ передали… Кочегаров разбудили, даже замполит на вахту у котлов встал, в топку уголек пошел, из всех труб дым валит, на полных парах оба к нам…
А я, надо сказать, в это время, вместе со своими орлами бочком-бочком и куда-то на окраину, подальше от театра боевых действий — намыливаемся потихоньку оттуда сбежать, потому как сидеть в окопах нам, ну никак не улыбалось, не те задачи были, мы как бы ни при чем…
Итак, бой идет, пока еще по правилам — там отобъют атаку, тут отойдут на пару сотен метров, ждут пушек… А враг тем временем тоже передышку взял, им-то невдомек, что такой выход нашли, они думают, что у них времени навалом.
Вот, подходят кораблики уже на расстояние чуть ли не прямой видимости, выходят на связь, мол, куда стрелять, покажите… Из столицы передают каналы для связи, позывные (корабли — Бог Войны, а берег — Слепой Котенок) и так далее. Начинает берег с кораблями разговаривать… И вдруг… Стоп! Приехали.
С берега им: «Бог Войны, Бог Войны, как слышите, прием!» А оттуда: «Тра-та-та!!! ВЫ ПО-РУССКИ можете?» Тут вот в чем дело вышло: — на берегу по-русски ВООБЩЕ никто говорить не умел, так уж вышло. По-английски можно было бы попробовать, да ведь, с одной стороны, какой там у моряков английский — пива в пабе попросить, да на швартовку встать, а по квадратам палить, это уж сговориться не получится, это, как на интервью в канадском посольстве без знания языка…
Да еще открытым текстом надо… А враг, он же всегда подслушивает.
И тут начальство смекает: А кто здесь у нас самый умный? А ведь где-то здесь умник Хорхе шляется, а подать его сюда…
Спрятаться мы не успели (моя промашка, виноват), нашли меня, поволокли в штаб: — Давай, говорят, бери на себя дело!
Я им: — Нет уж, господа хорошие, воюйте сами, а вы мне не указ, у меня свои командиры есть, мы домой потопали.
Один капитан мне (контуженный): — Да я тебя! Мы тут в грязи под снарядами, а ты… Застрелю гада!
Ну, я не из пугливых: — Ты с моё, мол, поползай на брюхе, а потом пужай… Видал я таких.
Полковник их (командир) видит, что я ни в какую, и говорит: Погодь, милок, погодь пять минут… Я, как дурак, решил уважить старика. Стою. А он к рации и докладывает наверх, что, мол, нашелся один тут, да и тот отлынивает, удирать собирается.
И что б мне сбежать тут, но я опять промашку допускаю — жду. Через пять минут мне наушники и микрофон в руки — говори, мол.
А там уже наш майор Федор Федырыч (ох, крутой мужчина был): — Хорх, забудь, что я тебе вчера говорил, выручай союзников. Как друга прошу! А то ведь прорвут оборону, столицу возьмут запросто, а там, глядишь, и Москва за нами, отступать некуда. Вся надежда на тебя! Сделаешь?
А я что? Я ничего, кляну себя (ведь знаю, что ВСЕГДА найдется вариант, если даже его нет, — то есть, и без меня что-нибудь придумали бы, нет же, угораздило). Плюнул, да делать нечего, ладно, выручу мировую революцию, чай, не впервой.
Ну, объясняют мне, что надо связь с кораблями поддерживать и огонь их направлять. А надо сказать, что не простое это дело, артиллерия. Там математики одной при расчетах столько… Всегда артиллерийский разведчик нужен — это тот, кто огонь корректирует, поправки вводит, синусы-косинусы рассчитывает. Спец, одним словом. Иногда он на самолете летает (немцы, кажется, первыми ввели свои «рамы» в состав артиллерийских частей), иногда на дерево там залезет, но умелец должен быть, так как от него зависит, попадет ли пушка в цель, али промахнется.
Мне рацию предлагают, я отмахиваюсь — своя Р114 есть, не подведет, там хоть бачок в ней пулями пробило и весь спирт из мотора вытек, но мы водой залили, работает… Да, обещаю, что через минут пять ураганом священного огня погоним самураев до самых до окраин (оно, надо сказать, я ребятам отмашку дал, к начальству идя, — готовьтесь к делу — научен был опытом, что не к добру такие вызовы)
Выхожу на улицу, и тут смекаю: — ну, и как я буду с этим делом управляться? Ладно, всё равно ничего не попишешь. А надо сказать, пули уже над головой повизгивают, враг у ворот, можно сказать…
Беру ребят в охрану, бежим на холмик, откуда всё поле видно, связь налаживаем.
Слышу: — Слепой Котенок, Слепой котенок, мать вашу, вы там живы, чего молчите. Прием, так вас растак…
Я им: — Аллёёёёё! Бог Войны, здравствуйте, как жизнь?
Они: — Слепой Котенок, давай наводку!
Я обижаюсь, естественно: — Знаете, уважаемый, я все-таки не Слепой Котенок, а Боевой Кот, а на водку просить стыдно. Не успели приехать по вызову, как уже клянчите. Вы сначала постреляйте для порядку, а там видно будет, как работаете. Приём!
Они: — Тра-та-та-та-та-та! Вы там, тра-та-та-та-та, совсем тра-та-та? Говори дистанцию в кабельтовых и упреждение давай! Тра-та-та!!! Приём!
Я: — Знаете, дядя, тут не станция, а город, а бабелей тут нету, все разбежались, так что сначала разгоните врага, а там и о бабах поговорим, а насчет, чтобы воздух портить, я такого себе не позволяю, чтобы перд…ь при людях…
Одним словом, примерно так минут двадцать отношения выясняем. После чего прибегает взмыленный боец и на колени бухается: — Родные, отцы родимые, не дайте в землю лечь, там две батареи против нас поставлены, спасу нет, сколько ждать еще огневой поддержки, милые…
Ладно. Мне с корабля так раздельно, по слогам: — смотри, мол, щас снаряд запустим, замечай, куда упадет, будешь корректировать.
И шасть! Над головой шелест — УШШШШШШ! И где-то в километре, аккурат в лощинке, Бац! И дымок белый, густой.
Они: — Видешь разрыв? Смотри, через 5 секунд второй пристрелочный идет!
Я докладаю: — Дым вижу белый, туча!
Проходит пять секунд, десять, минута… Тишина. Я нервничать начинаю, оно ведь, и сам вижу, что их пехота под марш дроздовцев как на параде идет, а из орудиев по нашим сажают, головы поднять не дают… Не дай бог, и до меня доберутся.
Я им: — Мужики, где второй пристрелочный?
Они: — Тра-та-та. Жди, тра-та-та! Белый дым — это не те снаряды, это для пристрелки в мирных условиях, за нормальными послали, несут… Перепутал тут один тра-та-та погреба артиллерийские, да еще другое орудие надо взять, а то пристрелочное тоже дымным заряжено…
Я (нервничая уже): — Так вытащите снаряд, делов-то!
Мне: — Ну, ты тра-та-та дурной… Сам взведенный снаряд вытаскивай, а мы посмотрим…
Да, ну все же пуляют второй раз минуты через три. Бах! Опять близко слишком.
Они: — Ну, как пошло?
Я: — На полтыщи метров дальше стреляй! Понял? На полтыщи!
Они: — Ты, тра-та-та, деревня, говори угол, поправку, прицел, что ты про полтыщи заладил! Как я тебе пойму, не зная местности, как на полтыщи дальше пулять?
Я: — Что тут непонятного? Подвинь корабль на полкилометра ближе и стреляй, дура!
Они тут совсем озверели: — Тра-та-та! Убью идиота! Там же берег, куда я его двину, тра-та-та!!!
Ладно, с горем пополам сговорились… Бахнули еще раза три, а потом КАК ВЖАРЯТ всеми стволами… Да… корабельная артиллерия, хоть над головой, но все-таки жутко… Земля тряслась, что наши груди. Там лесок стоял, загораживал картину… Так после залпа, когда дым опал, только частокол оглобель без коры — в бинокль видно было. Почему-то многие деревья не падали, только ветки и кора слетала.
Ну, наши тут повеселели. Я тоже освоился, приосанился: — Прицел пятнадцать, трубка сто двадцать, угол падения равен углу отражения, поправка семь на сорок, по врагам мировой контрреволюции двадцать снарядов беглый ОГОНЬ!!
Так с час сажаем, наши повыскакивали, ура кричат!
Их батарии отвечать пытаются, а я: — Лево руля, два кабельтовых на синус из тридцати градусов, логарифм переменной сингл, дробь дельфи на аш два о, квадрат пи на р! Залп!
Лихо получается!! Бац! Трах! Молчат их батарии, будто и не было. И видим — пошли, пошли назад супостаты, оттягиваются за горки, за буерки. Ага, не нравится!! Я опять, гоголем: — Всеми стволами, мол, не робей, ребята!!
Ну, стихло, наконец… Наши меня обнимать лезут, целовать, а то — спас отчизну от верной погибели!!
А через неделю приказ: — А дать Хорху за умелое наведение огня корабельной артиллерии в составе двух эсминцев, приведший к уничтожению двух батарей противника и до бригады пехоты, орден…
Да, стал я героем ходить. На этом дело, казалось, и кончилось… Долго всем хвастался…
Проходит лет пятнадцать с того случая. И вот попадает мне в руки книга воспоминаний командира вражеской бригады, которая как раз на этом участке и стояла. Открываю книгу и читаю черным по белому:
«…получив донесение с авианосца США «Нимиц» о выдвижении в район двух эсминцев противника, наше командование приняло решение изменить направление удара, немедленно выведя из зоны возможного огня основные части и оставив в заграждении саперный батальон, которому было приказано срочно создать ложные артиллерийские позиции, имитируя продолжение активных наступательных действий на данном участке. Противник, по всей вероятности, из-за ГЛУПОСТИ артиллерийского наводчика, не сумел выявить истинные намерения наших сил и сосредоточил огонь на ложных позициях, между тем, как наши части успешно обошли его оборону с фланга и продолжили наступление, обеспечив занятие намеченных рубежей. Потерь от корабельного огня мы не имели».
Да… бывает… Встреть бы этого комбрига, я бы ему за «глупость» в свой адрес сказал бы, что о таких обманщиках думаю. Я что, виноват был? Честно надо сражаться, а не дурить молодежь, правда?
Конец
 |
| Бойцы на привале. Фото - Леночка. |
